Бар «Cochon»

Место: Прага, Европейский Союз
Дата: 02/11/2006
Время: 21:34
Музыка: The Skatalites, альбом «Hi-Bop Ska»

Лысый чувак сует мне бумажку в сто крон. Я кладу на мокрую стойку монетки сдачи, подставляю бокал под кран. Из угла мне кивает Джек, негр с короткими «дрэдами», рэгги-певец и торговец «травой». Вместе с ним за столиком его девушка, англичанка Николь, толстая, похожая на свинью, и два клиента - офисное чмо в костюмах. Джек мог бы зарабатывать больше на площади Венцеслава, но нашел два десятка клиентов в соседних офисах – и доволен. Должно быть, он платит хозяину бара, Иржи.
Лысый хватает бокал и прет к своему столу. Там сидят две девки намного младше него, пьют мохито. По бару расплывается сладковатый запах «травы» - это курит компания Джека.

*

В баре пусто – все клиенты свалили, кроме голландца Ника. Он, как обычно, в отрубе, голова прилипла к столу. Вообще, он не Ник, а Николаус или что-то в этом роде. Но он зовет себя Ник, потому что тусуется, в основном, с америкосами. Недавно Пол мне сказал, что Ник – не только алкаш, но еще и панк-музыкант, гитарист команды «Freak Shop».
Я трясу Ника за плечи. Ноль эмоций. Хватаю его за гриву немытых волос, отрываю голову от стола. Из ноздри свисает сопля, тянется по столу к пятну пролитого пива. Ник приоткрывает глаза, улыбается, вытирает нос рукавом.
-Алекс… - шепчет он по-английски. – Еще одно пиво…
Я трясу головой.
-Ты свое уже выпил. Вставай… Мне пора закрываться.
Я помогаю Нику подняться, дойти до двери, выхожу с ним на улицу. Он нетвердо шагает по булыжникам тротуара. Вряд ли попадет домой скоро. Догонится где-нибудь, вырубится на скамеечке в сквере и проснется под утро. Для него это – норма. Таких, как он, в «Кошоне» тусуется много. Бар – не ресторан, здесь платишь сразу, и шансов свалить без оплаты практически нет. В худшем случае - наливаешь ему, а бабок уже не осталось. Ну и ладно. Списать за смену несколько «дринков» – обычное дело.

Сочинение

Место: Родина
Дата: 12/05/1990
Время: 15:31
Музыка: нет/Kaoma – «Lambada»

На третьем этаже кто-то жарил котлеты – воняло на весь подъезд. Я поднялся еще на этаж, позвонил. За дверью напротив бубнил телевизор. Что за передача, разобрать было нельзя. Ира открыла. На ней был темно-синий фланелевый халат с мелкими желтыми цветами.
-Привет.
-Привет.
-Что с тобой случилось?
Я вытер нос ладонью, на пальцах осталась кровь.
-Твой парень…
-Кто? Буров?
Я кивнул.
-Он – не мой парень… Он что – в подъезде?
-Да, на втором этаже, у почтовых ящиков. И с ним Выра…
-Ладно, ты проходи пока, я сейчас…
-Ты куда? Не надо…
Ира побежала вниз по лестнице. Застучали по бетонным ступенькам шлепанцы. Я подошел к перилам, взялся за них, перевесился вниз. На площадке между первым и вторым торчала лысая голова Выры.
-Вы что здесь ошиваетесь? – послышался голос Иры. – Вам что, больше делать нечего? Зачем вы трогали Сухарева? Он шел ко мне писать сочинение. Он мне помогает…
-Ага, - сказал Выра. - Знаю я, как он тебе помо…
-Заткнись, - оборвал его Бурый.
-Что он вам сделал? За что вы его?
-Он знает.
-Если ты его еще хоть пальцем тронешь, я вообще перестану с тобой разговаривать, ясно?
Я зашел в квартиру, остановился в прихожей, глянул в зеркало. Кровь под носом засохла. Я лизнул палец, стер ее. Ира вошла, захлопнула дверь.
-Сходи, может, в ванную – умойся?
-Нет, все…

*

Лезвие «Восход» лежало под стеклом на письменном столе. Такими брился отец Иры, и она взяла одно себе – точить карандаши. Рядом с лезвием лежало фото «Модерн токинг». Оба урода дебильно улыбались. Ира давно уже не слушала «Модерн», но зачем-то оставила фотографию. Я приподнял стекло, вытащил лезвие, несколько раз согнул в пальцах, приставил к левой руке – у ремешка часов. Стукнула дверь, щелкнул выключатель. Я сунул лезвие назад под стекло, подошел к окну. Моросил мелкий дождь. Ветка каштана терлась о стекло. Ира вернулась в комнату, села за стол. Я спросил:
-Какое было последнее предложение?
Ира заглянула в тетрадь, прочитала:
-«Перестройка – это продолжение того важного дела, которое было начато в октябре семнадцатого года. И перед нами…»

*

Мы сидели на кухне. На плите грелся белый эмалированный чайник. Дождь только что кончился. За окном шевелились мокрые листья.
Я сказал:
-От нас ушел отец. К другой женщине…
Крышка чайника на плите начала подпрыгивать, из носика пошел пар. Ира поднялась с табуретки, подошла к плите, выключила газ.
-…мне вчера сказала мама. А он сам уже три дня не появляется…
Ира, наклонившись над столом, налила кипяток в заварочный чайник. В разрезе халата мелькнул белый лифчик. Ира заметила, куда я смотрю. Я покраснел, отвернулся к окну.
-…я давно уже понял, что что-то не то… Несколько месяцев, может, больше… Но мы с ним почти не говорили, тем более, про это…
Ира села к столу напротив меня.
-Я тебе очень сочувствую, Леша… Я даже не знаю, что сказать…
-Можешь ничего не говорить.
-Нет, ну вот, ты уже обиделся…
-Я не обиделся… А ты правда любишь Бурого?
-Да.
-А почему ты тогда с ним не ходишь?
-Потому что… Потому что он меня не любит, он просто… Нет, я не хочу с тобой про это разговаривать… Это касается только меня. Ты извини, Леша, но…
За стеной включили музыку - ламбаду.
-Тебе нравится эта мелодия? – спросила Ира.
Я помотал головой, отвернулся к окну. По небу, над пятиэтажками, быстро двигались облака. На листьях висели капли дождя.

Абсент + «Red Bull» = NRG

Место: Прага, Европейский Союз
Дата: 04/11/2006
Время: 22:34
Музыка: Pixies, альбом «Doolittle»

-А что, Дэвид Линч вправду был в этом баре? – Пол кивает на висящую над стойкой фотографию с автографом. Пол - в рваных джинсах, кедах, майке с надписью «Fuck Bush» и потертом вельветовом пиджаке. Он давно тусуется в Праге, преподает английский, не имея «рабочей» визы и разрешения на работу. Таких американцев здесь тысячи. Приперлись сюда тусоваться, пить дешевое пиво, курить «траву» и иногда понемногу работать – нелегально, не платя никаких налогов.
-Да, был, - отвечаю я. – Напился в жопу, отрубился, его вынесли на улицу со стулом и сбросили на тротуар.
-Врешь. Ты тогда еще здесь не работал.
-Ну и что, что не работал? Мне Иржи рассказал… Линч здесь тусовался, когда снимал свой фильм…
-И напивался непременно в этом баре… - Пол делает глоток абсента с «ред буллом». – Выбрал именно его. Из всех пражских баров…
-Ну да. А где ему еще напиваться?
-Ты знаешь, чем Россия и Америка похожи друг на друга?
-Много чем. Но мне, ты знаешь, все равно.
-Прежде всего, они похожи своим алкоголизмом. – Пол облокачивается на стойку. - В Америке это понятно откуда – ее с самого начала заселили всякие авантюристы, искатели приключений. Ясно, что все они были алкоголики. А вот в чем корни алкоголизма в России, это ты мне можешь объяснить?
-Холодный климат.
-Не пойдет. В Канаде климат холоднее… А в Швеции или Норвегии…
-Тогда - тяжелая жизнь…
-В Африке или в Индии жизнь тоже тяжелая…
-Ладно, тот факт, что водку изобрели в России…
-Тоже не канает. Порох изобрели в Китае, но Китай – не самая милитаристская страна. И не только сейчас, а вообще в истории.
-А какая – самая?
-На сегодня – Соединенные Штаты Америки, гражданином которых я, к своему стыду, являюсь. Это сейчас главная «империя зла»…
-Ну все, понесло… Сейчас будешь полчаса стонать про то, как ты ненавидишь Америку…
-А как я еще могу относиться к стране тупоголовых дебилов, которые дважды подряд выбрали президентам идиота? Как я могу относиться к стране тупого среднего класса? Там все насквозь прогнило, все фальшиво. Все кричат про семейные и моральные ценности, а на самом деле им нужны только наркотики, проститутки и подпольный тотализатор. – Пол допивает свой «дринк» и кивает, чтобы я сделал еще один. - А ты, Алекс, ненавидишь свою страну?
-Нет, не ненавижу.
-Может, скажешь еще, что ты ее любишь?
-Может, и скажу.
-А почему ты тогда не у себя, не в России? Почему ты здесь?
-Так сложились обстоятельства…
-Ты хитрожопый, Алекс. У тебя – двойные стандарты. Поэтому ты защищаешь свою страну…
-«Двойные стандарты» - тупой стереотип. Проблема не в двойных стандартах, а в том, что люди не хотят их признавать. Все живут по двойным стандартам, но любят базарить про «справедливый и одинаковый подход ко всем»…

В углу бара мелькает знакомая рожа. Очень знакомая. Очень... Он поднимается и выходит. Хлопает дверь. Почему я его не заметил раньше? Видно, его обслуживал Иржи. Или, может быть, просто похож? Нет, вряд ли, скорей всего, он. Но какого хера? Что он здесь забыл? Хотя, вряд ли, он меня заметил. И если бы заметил, то вряд ли бы узнал. А если пришел специально, знал, что я здесь работаю? Но как на меня вышли? Как вычислили через столько лет? И почему тогда послали этого придурка? Нет, видимо, случайность. Или вообще не он. А если он, то что такого? Площадь Венцеслава – в трех кварталах. Иногда забредают и российские туристы.

Дверь открывается. Заходит Николь. Она улыбается мне. Я киваю.